Эжен Атже

Эжен Атже (полное имя Жан Эжен Огюст Атже) родился 12 февраля 1857 года в небольшом портовом городке Либурн, расположенном на слиянии рек Иль и Дордонь, неподалеку от Бордо. Эжен был еще совсем мал, когда один за другим скончались его мать и отец, мастер по изготовлению и ремонту повозок. Осиротевшего мальчика принял на воспитание дядя, высокопоставленный чиновник в системе железнодорожного сообщения, и вскоре Эжен вместе со своей новой семьей переехал в Париж. Дядя отдал мальчика в превосходную католическую школу, где Эжен не без успеха изучал богословие и латынь. Однако морская романтика влекла морского человека сильнее, чем карьера священника. В 1874 году молодой человек сбежал из дома и устроился юнгой на торговый корабль, идущий в Уругвай. Впрочем, тяготы и невзгоды морской службы довольно скоро охладили его пыл. Спустя несколько лет Атже вернулся в Париж и начал искать новое призвание. В 1879 году молодой человек поступил в Консерваторию французского национального театра для обучения актерскому ремеслу. Драматургия увлекла молодого человека, с прилежанием он также изучал классическую мифологию и европейскую историю. Однако непоседливый нрав снова взял свое. В 1881 году Атже бросил консерваторию и принялся колесить по Франции с бродячими театральными труппами. Хотя большого успеха в качестве актера Атже не имел, и играл в основном характерные роли, его «театральный период» затянулся на семнадцать лет. В самом его начале в жизни Атже произошло весьма важное событие – в 1886 году в Париже он познакомился с молодой актрисой Валентиной Компаньон, которая вскоре стала его женой. Первые годы семейной жизни прошли в странствиях, потом супруги на некоторое время осели в Гренобле, где получили театральный ангажемент. Но бесконечные второстепенные роли начали утомлять Атже. Вероятно, он стал понимать, что великого актера из него не получится, а может быть, он просто устал от кочевой жизни. Так или иначе, но в 1898 году Атже бросил театр и, в поисках заработка, сначала попытался стать художником, а потом остановился на фотографии. 

Этот выбор не был таким неожиданным, как может показаться на первый взгляд. Во Франции царила «Прекрасная эпоха» - делали первые шаги автомобилестроение и воздухоплавание, кинематограф завоевывал сердца зрителей, строилось метро, медицина и естественные науки шагали вперед семимильными шагами. Кипела и общественная жизнь, стремительно появлялись и развивались новые направления искусства, бульвары, кафе и кабаре из злачных мест превратились в средоточия художественной жизни. Фотография, представлявшаяся сплавом искусства и техники, оказалась удивительно созвучна этому противоречивому времени. Попробовать себя в новом искусстве стремились многие – и Эжен Атже вовсе не был исключением. А свое вдохновение он нашел в ускользающей красоте стремительно меняющегося Парижа.

Его фигура в потертой одежде и черное покрывало, которое фотограф набрасывал на себя при съемке, превратились в своеобразную достопримечательность. Парижане прозвали фотографа «Папаша Атже». Вооружившись камерой, папаша Атже бродил по улицам Парижа в поисках натуры с раннего утра и до полудня (послеобеденное время фотограф посвящал обработке пластинок и печати фотографий). Он снимал, что видел, – узкие улицы и сады в историческом центре города, старые особняки (многие из которых не сохранились до наших дней), роскошные дворцы периода Империи, мосты и набережные Сены, витрины магазинов, лестницы и архитектурные детали фасадов зданий, а также их интерьеры. Нередко Атже выбирался в пригороды Парижа, чтобы запечатлеть живописные пейзажи Версаля, Сен-Клода или Со. Можно увидеть на снимках Атже и парижан, обычно самых простых сословий: уличных лоточников, мелких торговцев, мусорщиков, нищих и даже проституток. Ряд работ Атже посвящен ярмаркам и народным праздникам в различных районах столицы.
Довольно быстро фотографии Атже обрели своих первых ценителей. Уже в 1899 году фотограф продал 100 работ, посвященных старому Парижу, в Парижскую историческую библиотеку. Другие фотографии мастера нашли своих покупателей как среди исторических институтов, так и среди частных коллекционеров. Кстати, среди последних было немало художников (Жорж Брак, Морис Утрилло, Морис де Вламинк, Анри Матисс, Ман Рей), которые порой черпали вдохновение в работах Атже, не выходя для поисков натуры из мастерской. В 1902 году Валентина Компаньон оставила театр и стала помогать мужу в обработке фотоматериалов. Больших доходов занятия фотографией не приносили, но все же позволяли семье прокормиться. 

Так было до начала Первой Мировой войны, которая вызвала во Франции упадок и депрессию. Находить покупателей на работы становилось все труднее и труднее. К тому же, здоровье Атже заметно ослабло. Он страдал от язвы желудка и питался лишь хлебом, молоком и сахаром (впрочем, жесткую диету некоторые объясняют эксцентричностью фотографа). А работа фотографа в то время требовала недюжинных физических сил.

Фотокамера Эжена Атже была весьма тяжела – в своих странствиях по Парижу фотографу приходилось носить с собой увесистое и громоздкое устройство, которое практически невозможно было снять со штатива. При этом аппарат был довольно прост – он фиксировал изображение на фотопластинках (тонких стеклянных пластинах размером 18х24 см, на одну сторону которых была нанесена фотоэмульсия), а чтобы навести резкость, нужно было сжать или растянуть «мехи». Объектив этой камеры был не самого высокого качества, из-за чего работы Атже уступают по резкости снимкам многих других фотографов, сделанных в то же время. Не было у Атже и экспонометра – при расчете экспозиции фотограф полагался на собственноручно составленные таблицы и собственный опыт. Таким образом, выполнение каждого снимка требовало большого труда. Для новой фотографии нужно было перезарядить или перевернуть кассету (она вмещала не более двух фотопластинок), причем сделать это в полной темноте – для того-то фотографы того времени и носили с собой черные покрывала. Кроме того, фотограф должен был выверить композицию каждого кадра и тщательно рассчитать экспозицию – ведь чтобы сделать повторный кадр, нужно было потратить еще одну фотопластинку, а носить с собой двойной запас фотоматериалов Атже не мог как из-за слабого здоровья, так и по финансовым соображениям (стоили фотопластинки недешево). Остается только удивляться, что за 30 лет работы Эжену Атже удалось сделать такое количество снимков – его творческое наследие состоит из более чем 10000 фотографий. 

Удивляет и мастерство фотографа-самоучки. Эжен Атже довольно быстро приобрел опыт натурной и интерьерной съемки и начал не просто запечатлевать действительность, но и экспериментировать с выразительными средствами. Если на первых снимках Атже свет (по преимуществу, полуденный) служил лишь для достижения необходимой экспозиции, то на поздних работах мастера мы видим тонкую работу со светотеневым рисунком, которым помогает создать нужное настроение кадра. Хороший пример этому – фотография версальского фонтана (Parterre du Nord, Versailles), бронзовые русалки которого словно испугались надвигающейся грозы. Кстати, на этой фотографии замечательна также работа мастера по созданию плотного тона неба, для чего он использовал дополнительное «запечатывание». Ведь негативные пластинки той поры были очень чувствительны к синей зоне спектра, и без дополнительной экспозиции небо получилось бы абсолютно белым. А при съемке интерьеров возникала другая проблема: поскольку возможности использовать искусственный свет у Атже попросту не было, ему приходилось работать исключительно с естественным освещением, в помещениях того времени отнюдь не ярким. И все же Атже оставил нам немало виртуозных по исполнению интерьерных фотографий. 

После войны дела фотографа несколько поправились. В 1920 году Атже продал 2600 своих негативов Департаменту изящных искусств при Министерстве культуры Франции, получив за них 10000 франков – сумму по тому времени более чем внушительную. Это дало творчеству Атже новый импульс – теперь он не так зависел от капризов заказчиков и мог сосредоточиться на том, что его действительно интересовало. Кроме того, в двадцатые годы Эжен Атже познакомился с молодой американкой Беренис Эббот, котрая в будущем также получила известность как фотограф. Эббот пыталась поддержать Атже материально и даже присылала своих друзей, чтобы они покупали его работы. Но денег хватило ненадолго, и в последние годы жизни старому фотографу пришлось испытать настоящую нужду. К тому же в 1926 году в возрасте семидесяти девяти лет умерла Валентина Компаньон, его верная помощница и подруга. Спустя год, за день до своей собственной смерти, фотограф с трудом вышел на балкон своей квартиры, расположенной на шестом этаже дома №17 на улице Кампань-Премьер в районе Монпарнаса, гордо оглядел простиравшийся под ним Париж, воздел руки к небу и крикнул: «Я умираю!» Огромный город, который Эжен Атже с любовью фотографировал тридцать лет, его смерти не заметил.

Своей посмертной славой Эжен Атже во многом обязан Беренис Эббот, которая приобрела большую часть его архива, организовала выставку работ, а также опубликовала о фотографе ряд статей. Работы Эжена Атже вдохновили многих талантливых фотографов XX века. «… я познакомился с работами Атже, фотографа с трагической судьбой, и они произвели на меня настолько сильное впечатление, что, наверное, под их влиянием я и купил свой первый фотоаппарат» — вспоминал Анри Картье-Брессон. Отдавал должное мастерству Атже и знаменитый американский фотограф Ансел Адамс: «Фотографии Атже — непосредственные и эмоционально чистые записи редкого и утонченного восприятия и представляют, может быть, самую раннюю форму чистого искусства фотографии». Сама Беренис Эббот писала: «Его будут помнить, как историка города, настоящего романтика, влюбленного в Париж, как Бальзака от фотографии, чьими работами мы можем сплести огромный гобелен французской культуры». На протяжении десятилетий Эббот систематизировала творческое наследие фотографа, а в 1968 году организовала его приобретение нью-йоркским Музеем современного искусства. Только в это время, спустя сорок лет после своей смерти, Эжен Атже стал, наконец, известен широкому зрителю и занял положенное место в пантеоне мастеров фотографии.